8 леденящих душу фактов о лоботомии (7 фото)

Сколько страшных легенд ходит о том, что происходит за стенами психоневрологических диспансеров! В каменных мешках с крошечными окошечками сидят безумцы, бросающиеся на санитаров при любой возможности, а последние, в свою очередь, бьют пациентов резиновыми дубинками и «лечат» электрошоком! Так?

Конечно, в XXI веке всё выглядит куда лучше: в больницах чисто, стерильно, да и физическое воздействие применяется крайне редко. А вот электросудорожная терапия используется по сей день — это один из последних пережитков жестокой психиатрии XIX века. Зададимся вопросом: насколько жестокой?

В 1887 году 23-летняя журналистка Нелли Блай уволилась из газеты Pittsburgh Dispatch, устав освещать театральные премьеры, и придумала, как сделать репортаж, способный принести ей настоящую славу и признание. Конечно, она руководствовалась не только и не столько эгоизмом. В первую очередь ею двигало человеколюбие.

Всего лишь за одну ночь Нелли отрепетировала — театральный опыт помог ей — поведение шизофренички, а на следующий день сняла комнату в дешёвом доме для рабочих. Целый день она доводила владельцев дома до белого каления, бегая к ним из своей комнаты и докладывая то о гигантских крысах, то о чудовищах в шкафу, а их самих называя безумными убийцами. Достаточно быстро Нелли сочли сумасшедшей, вызвали полицию, и через несколько дней, после обследования, подтвердившего её безумие, девушка оказалась в нью-йоркской психиатрической больнице Бельвью.

Нелли Блай тренируется симулировать безумие

Нелли Блай обследует психиатр (рисунок из первого издания книги «Десять дней в сумасшедшем доме»)

Блай провела в больнице десять дней — и была поражена антисанитарными, антинаучными, античеловеческими условиями, в которых содержались больные. Большую часть дня — с шести утра до восьми вечера — пациенты находились в связанном состоянии, сидя на деревянных скамьях, причём никакой защиты от холода им не полагалось. Кормили их порченой говядиной и чёрствым хлебом, отбракованным фермерскими хозяйствами, поили грязной водой. Пациентам не позволялось ходить в туалет в неурочное время, они постоянно испражнялись под себя, и никто это не убирал. Больница была полна крыс. Никакого лечения, кроме ударов палками, больные не получали. Мыли их, окатывая ледяной водой.

«Октагон» на острове Рузвельта — главный вход в ту самую больницу, где провела десять дней Нелли Блай. Снимок 1897 года

Упаковка сеточки для волос Nellie Bly. Аксессуары с портретом знаменитой журналистки раскупали мигом

Через десять дней Нелли забрали из больницы сотрудники газеты The World, с которой она заранее договорилась о подготовке материала. Её отчёт не уложился в объём статьи и вышел отдельно в виде книги «Десять дней в сумасшедшем доме». Публикация стала сенсацией; в том же 1887 году было произведено судебное разбирательство, в больницу были направлены полицейские, а Нелли Блай выступила главным свидетелем по делу об издевательствах над больными.

Это был переломный момент. После окончания скандала, в результате которого полетело много голов — расследование затронуло целый ряд психбольниц, — на психиатрию стали выделять значительно больше средств, больницы начали инспектировать, а методы «излечения» стали стремительно меняться. По сути, Нелли инициировала революцию, переход от средневековой «медицины» к современной, проложила границу между двумя эпохами.

Что ж, посмотрим, что было «до», во что это превратилось «после» и как дела обстоят сейчас.

Испокон веков сумасшествие считалось происками демонов, злых богов, дьявола, высшим наказанием, то есть болезнью не физической, а мистической. Что в Древней Греции или Риме, что в Вавилоне или Китае — безумие нигде не воспринималось как нечто, требующее непосредственного вмешательства человека. В той же Греции некоторые разновидности сумасшествия считались ниспосланными богами не в наказание, а во благо, поскольку безумец обретал необыкновенные способности — например, начинал видеть будущее.

Так или иначе, не существовало никакого общепринятого отношения к сошедшим с ума. Их сторонились и их восхваляли, на них не обращали внимания или вели себя с ними как с обычными людьми. Если больных и «лечили», то разве что молитвами. Поэтому дохристианский период нам не очень интересен.

Трепанированный череп времён железного века. Если верить исследованиям, больной жил некоторое время после операции

Впрочем, один хирургический метод появился в зачаточной «психиатрии» задолго до нашей эры — это трепанация. Например, в шумерских захоронениях можно встретить черепа с аккуратно высверленными отверстиями.

Наибольшего расцвета трепанационные методы достигли в Мезоамерике, которая развивалась до вмешательства европейцев значительно медленнее, нежели Старый Свет, и к XIII веку достигала уровня цивилизации, пройденного Европой и Азией за полторы тысячи лет до того. В раскопках ацтекских захоронений регулярно встречаются трепанированные черепа, причём анализ показывает, что люди с высверленными в черепе отверстиями жили порой по несколько лет после операции.

Гравюра, изображающая процесс трепанации, из медицинской книги 1525 года издания

В Европе же первые трепанированные черепа относятся к неолитическому периоду — в каменных дольменах на сегодняшний день найдено несколько десятков черепов с вырезами. Методики вырезания были разнообразными: насечками вырубался квадратный участок черепа, также использовались кольцеобразные свёрла; иногда череп долбили узким инструментом, напоминающим долото, выбивая треугольные, сужающиеся книзу отверстия.

Основной вопрос — для чего это делалось. Причины были самыми разными: например, с помощью трепанации извлекали осколки, полученные при травмах черепа, или излечивали пациента от головных болей. В качестве средства от безумия трепанация работала довольно просто: через дыру в черепе голову пациента покидали злые духи. Так или иначе, трепанация приводила к смертельному исходу более чем в половине случаев, но при этом не была чем-то жестоким, античеловеческим, насильственным. Врачи просто делали как умели.

Удаление «камня безумия» из головы больного, работа Иеронима Босха

Европейская христианская цивилизация воспринимала сумасшедших исключительно как одержимых бесами или демонами. Иногда их не трогали, иногда — убивали, порой заставляли работать. Вплоть до XVIII века основным способом существования для безумцев было попрошайничество. Юродивым подавали — или не подавали, на них смотрели с отвращением — или со смехом.

В этом была странная логическая нестыковка: с одной стороны, сумасшедший воспринимался как больной, но с другой его не требовалось лечить, как, например, раненого или захворавшего горлом. Хотя трепанация всё равно периодически практиковалась — преимущественно в отношении достаточно обеспеченных пациентов, страдавших, например, приступами эпилепсии или мигрени.

Василий Суриков, «Юродивый, сидящий на снегу», 1885. В русской традиции «безумие во имя Христа», то есть юродивость, воспринималось как дар свыше; юродивых почитали и прислушивались к ним

Лечить же безумцев по-настоящему начали лишь с развитием науки, во времена промышленной революции. В просвещённом XVIII веке появляются трактаты, научные работы и рекомендации по излечению сумасшедших — и порой в сравнении с ними руководства по сожжению ведьм кажутся детской сказочкой.

«Уильям Норрис, безумец из Америки» — гравюра 1814 года, показывающая условия содержания в Бетлеме. Норрис провёл в цепях более двадцати лет

Первые учреждения для содержания сумасшедших появились ещё в XV веке, но в течение последующих трёх столетий они не выполняли лечебной функции. Диспансеры были не более чем тюрьмами, позволявшими отделить безумцев от общества, изолировать их и очистить городские улицы. «Пациентов» просто приковывали к стенам и порой кормили — вот и всё. Обратите внимание на то, что точно такие же условия Нелли Блай обнаружила в центральной нью-йоркской психиатрической клинике в конце XIX века!

Пожалуй, самой известной европейской больницей был Бетлемский (то есть «Вифлиемский») королевский госпиталь близ Лондона — именно от искажённого «Бетлем» пошло слово «бедлам», значение которого объяснять, мы полагаем, не нужно. Основанный в XIV веке Бетлем стал пристанищем душевнобольных в 1547 году, когда сюда перестали доставлять обычных пациентов, сосредоточив все силы на безумцах.

Изначально больных было немного, но в 1675 году госпиталь был вынужден перебраться в новый комплекс зданий, поскольку количество душевнобольных неотвратимо росло. Последние, к слову, служили основным источником дохода, поскольку за несколько пенсов любой желающий мог пройтись по больничным коридорам и заглянуть в камеры, набитые вопящими, дрыгающимися и злобными сумасшедшими. Здоровый человек, волей судьбы попадавший в такое заведение, сходил с ума не более чем за несколько месяцев.

Новое, третье по счёту здание Бетлемской больницы (гравюра 1828 года)

Именно такими оставались практически все европейские госпитали для душевнобольных в течение нескольких сотен лет. Тот же Бедлам «исправился» лишь в 1816 году, и то после значительного скандала. В начале XVIII века потребовалось очередное расширение, и для госпиталя спроектировали новое здание — уже не как тюрьму, но как больницу, с большими окнами и палатами.

Тем не менее Томас Монро, занявший в начале 1816 года пост главврача Бетлема, менять обычаи не собирался, и заключённые были точно так же прикованы к стенам в новом здании, как и в старом. В июне того же года после посещения госпиталя проверяющей комиссией Монро был смещён, а условия в больнице стали постепенно меняться: заключённых начали выпускать на прогулки, появились библиотека и танцзал.

Пациенты Бедлама в 1850-е годы

Впрочем, говорить о том, что в больницах XIX века совсем не лечили пациентов, было бы несправедливо. Им делали кровопускания (потому что их делали всем больным вообще, независимо от недуга), кормили опиумом и чемерицей. Толку от всего этого не было ни малейшего, но зато больные вели себя спокойнее, слабели, много спали и жили недолго, что облегчало перегруженные сумасшедшие дома.

Революционером в деле психиатрии был француз Филипп Пинель. В 1792 году, в самый разгар Французской революции, он стал главврачом одного из крупных заведений для душевнобольных — больницы Бисетр. Воспользовавшись политической неразберихой, Пинель сумел вытребовать у революционных властей разрешение на снятие с пациентов цепей.

Король никогда бы не согласился на подобное, но Конвент воспринимал душевнобольных в том числе как узников монархии, и потому Пинель легко получил требуемый документ. Он оказался прав: без цепей пациенты не стали опаснее. Наоборот, общее настроение в госпитале повысилось, а случаи членовредительства значительно сократились. По примеру больницы Бисетр уже к концу XVIII века от цепей избавились все госпитали.

«Филипп Пинель в Салпетриере». Снятие цепей с душевнобольных, худ. Тони Робер-Флёри

Несмотря на то, что Пинель написал целый ряд работ по психиатрии, ни он, ни кто-либо другой в то время так и не нашёл никакого адекватного способа лечить душевнобольных. Госпитали по-прежнему оставались тюрьмами — пусть и без цепей.

Впрочем, облегчение условий в психиатрических лечебницах происходило очень медленно. Пинель убрал цепи, но оставались стены, закрытые каменные мешки, палки в качестве лечения, постоянное недоедание и антисанитария. Такие условия царили по всей Европе, хотя надо отметить, что в 1784 году в Вене произошёл ещё один прорыв — впервые было построено здание, специально предназначенное именно для содержания душевнобольных. Башня Narrenturm сохранилась по сей день — теперь в её мрачных камерах содержатся экспонаты Национального патологоанатомического музея; кроме того, башня известна тем, что на её крыше находится один из старейших в мире и старейший в Европе молниеотвод.

Венская башня-психбольница Narrenturm была закончена в 1784 году. Сегодня в ней находится патологоанатомический музей

К концу XIX века появилось множество психиатрических исследований. В домах для душевнобольных постепенно внедрялись нормальные санитарные условия, индивидуальные палаты и койки, заключённые получали относительную свободу передвижения. Знаменитое расследование Нелли Блай всколыхнуло общественность так, что уже к 1900 году в мире не было, видимо, ни одного учреждения, где с пациентами обращались как со скотом, хотя ещё за двадцать лет до этого методика обездвиживания, изоляции и кормления опиумом была широко распространена и в Старом, и в Новом Свете.

Но в том же XIX веке начался ещё один сложный для психиатрии период — назовём его «научным». Теоретические исследования и наблюдения за больными, которым положил начало Пинель, привели к само собой разумеющемуся результату: необходимости как-то больных лечить. Вот тут-то и начался второй круг ада.

Пинель, как и его предшественники, полагал, что основой лечения должно быть успокоение больного — но, конечно, не кровопусканиями (хотя в крайнем случае допускал и их). Он прописывал своим пациентам тёплые ванны, антиспазматические препараты, камфору, тот же опий, слабительные. То есть, несмотря на все прогрессивные изменения, великий француз не продвинулся дальше средневековых понятий о лечении — как и многие продолжатели его дела.

Вращающаяся кровать-центрифуга для лечения душевнобольных

Ещё задолго до Пинеля некоторые психиатры пытались излечить больных необычными способами, но они шли вслепую, тыча пальцем в небо. Например, фламандский врач Ян Баптиста ван Гельмонт в начале XVII века предложил методику «водяного шока». Совершенно случайно он увидел, как один из его пациентов чуть не утонул во время мытья — и после этого стал почти нормальным.

Ван Гельмонт предположил, что шок и страх смерти могут положительно повлиять на травмированный рассудок. За прототип аппарата для водяного шока он взял средневековое пыточное колесо. Пациента привязывали к колесу, а затем опускали в воду и доводили почти до захлёбывания — но не до потери сознания! Несмотря на крайне низкую статистику выздоровлений, ван Гельмонт отмечал, что некоторые пациенты становились более спокойными, рассудительными и здравомыслящими, вплоть до полного выздоровления.

Водными процедурами лечили и истерию, которую в то время считали исключительно женской болезнью. Считалось, что для этого надо стимулировать гениталии пациента

Впоследствии — уже в XVIII-XIX веках — методику ван Гельмонта широко применяли в американских больницах. Известны, например, опыты доктора Сэмюэля Уилларда (1748—1801), главврача психиатрической клиники города Аксбридж (Массачусетс). Уиллард разработал специальный танк с иллюминаторами, куда погружал пациентов и доводил их почти до полного утопления, вызывая «водяной шок». Выздоровевших среди них, судя по записям врача, не наблюдалось. В защиту Уилларда надо сказать, что он внёс огромный вклад в борьбу с оспой: в одиночку уговорил городской совет не запрещать «подозрительный» процесс вакцинации и спас тем самым несколько сотен жизней.

Ещё одним известным курьёзом была попытка французского врача Жана Дени излечивать душевнобольных путём переливания им овечьей крови. На дворе стоял 1667 год, переливание крови было в зачаточном состоянии, но, если верить записям врача, его пациент Артур Гога выжил и даже стал рассудительнее. Дени утверждал, что переливание крови чистого животного позволит выгнать больную кровь пациента, уменьшив влияние беса на его разум. Правда, уже второй подобный опыт Дени, проведенный во Франции (Гогу он лечил в Лондоне), привёл к гибели пациента. Врача обвинили в преднамеренном убийстве и казнили.

«Успокоительное кресло»

Опыты с переливанием (как и «водяные») продолжались и в XIX веке. Сам Бенджамин Раш (1746—1813), отец американской психиатрии, пускал кровь пациентам и замещал её «здоровой» — от нормальных людей. Во время своих опытов Раш убил несколько десятков больных, но при этом внёс огромный вклад и в психиатрию, и в другие области медицины. Он первым ввёл понятие «трудотерапии» (которая сегодня служит одним из основных методов лечения душевнобольных) и описал ряд типовых синдромов (в том числе непризнанный до сих пор «синдром саванта»).

Раш придумал множество жутких способов излечения душевнобольного. Например, в 1811 году он запатентовал «успокоительное кресло», представлявшее собой деревянный стул с ремнями для ног, рук и деревянной коробкой-фиксатором головы. Пациент в таком кресле был абсолютно беспомощен и неподвижен.

Говоря о психиатрических заблуждениях, нельзя не упомянуть доктора Франца Йозефа Галля (1758—1828). Он ввёл в медицину понятие френологии — науки о связи человеческой психики с формой и рельефом черепа. Галль «привязал» человеческие качества к различным участкам черепа; если какая-либо часть была выпуклой, соответствующее качество у человека было хорошо развито. Несостоятельность френологии окончательно доказали только в середине XX века. Сам Галль не слишком навредил пациентам, но его последователи-френологи нередко проводили трепанации тех или иных частей черепа именно для изменения психики больного. Отсутствие результатов мало кого смущало.

Классическая френологическая схема Галля, породившая после доказательства своей несостоятельности огромное количество пародий и карикатур

Типичная иллюстрация из книги Коттона об инфекционной природе безумия. Инфекция, по мнению врача, содержалась в основном в зубах, и Коттон рекомендовал их нещадно драть

Удивительно, но подобные заблуждения возникали в психиатрии и значительно позже, в начале XX века. Известный американский врач Генри Коттон (1876—1933), например, высказал предположение о том, что психические заболевания являются следствием инфекции, поражающей ту или иную часть тела. Своих пациентов Коттон лечил путём… ампутации. Вовремя удалив заражённый орган, Коттон — как он сам считал — останавливал распространение бактерии, которая при попадании в мозг могла вызвать лунатизм.

Будучи по основной специальности стоматологом, Коттон удалил между 1919 и 1921 годами более 11 000 зубов, а порой ампутировал челюстные кости, пальцы и гениталии. Смертность его пациентов достигала 43%; тем не менее клиника Коттона в течение длительного времени считалась весьма прогрессивной, а Коттон воспринимался как светило и новатор американской психиатрии.

Это жутковатое направлении медицины заслуживает отдельного внимания. Собственно, лоботомия сама по себе — раздел обширной отрасли, психохирургии.

Определение

Лоботомия – это психохирургическая операция, задача которой – изменить функционирование лобных или иных долей головного мозга, в том числе отвечающих за самоопределение и самосознание человека, путем хирургического вмешательства. При этом либо прерываются связи между соседними долями, либо удаляется белое мозговое вещество, благодаря чему операция получила альтернативное название – лейкотомия. Для этого используется специальный инструмент – лейкотом, который напоминает небольшой нож для рубки льда.

Существовало несколько видов лоботомии. К примеру, проводя такую операцию, как трансорбитальная лоботомия, врач вводил инструмент в глазницу пациента, таким образом достигая нужных участков мозга, и затем рассекая их. При префронтальной лоботомии для вмешательства в мозг в черепе больного сверлились или пробивались отверстия. Это довольно жуткая операция, но у некоторых пациентов, которым провели подобное вмешательство, наблюдалось улучшение психологического состояния, впрочем, таких случаев было мало.

Хирургически индуцированное детство

Фримен придумал специальный термин для людей, недавно прошедших лоботомию: хирургически индуцированное детство. Он считал, что отсутствие у пациентов нормальных умственных способностей, отвлечение внимания, ступор и другие характерные последствия лоботомии возникают, потому что пациент регрессирует — возвращается к более молодому умственному возрасту. Но при этом Фримен и не предполагал, что личности может быть нанесён ущерб. Скорее, он верил, что пациент в итоге «повзрослеет» ещё раз: повторное взросление пройдёт быстро и в итоге приведёт к полному выздоровлению. И предложил лечить больных (даже взрослых) так же, как лечили бы непослушных детей.

История открытия и развития

Идея лоботомии принадлежала португальскому медику по имени Эгас Мониш (или Мониц). Этот врач в 1934 году участвовал в съезде нейрологов, где должен был представить свою работу по ангиографии. На конгрессе его заинтересовала идея двух коллег – врачей Якобсена и Фултона. Они рассказали о своем эксперименте над обезьяной по кличке Бекки, которая страдала от нейрологического расстройства. Врачи прооперировали бедную обезьяну, удалив ей одну из лобных долей, а также разрушив ассоциативные связи во фронтальной области. Как результат, ранее агрессивная и раздражительная Бекки стала тихой и практически не проявляла признаков злобы. Мониц высказал идею проведения аналогичной операции на человеке, что повергло в шок всех присутствующих. Но уже 12 ноября, спустя три месяца после завершения конгресса, Мониц провел первую в мире лоботомию пациентке, страдавшей от меланхолии и паранойи. Он и его ассистент просверлили в черепе две дырки, через которые ввели в перифронтальную область мозга спирт, что разрушило абсолютно все связи между этими участками мозга. Через некоторое время они объявили о значительном улучшении самочувствия пациентки, и уже за следующие пять недель провели еще 6 таких операций. Впоследствии от операции к операции процедура все более усовершенствовалась. Но их результаты оказались противоречивыми. Улучшения наблюдались у 7 пациентов из 20 в значительной мере, еще у 7 они был слабо выражены, а у 6 и вовсе не наблюдалось никаких изменений. Но исследования, проведенные другими врачами, показали, что вероятность возвращения симптомов или летальный исход очень высоки. Тем не менее, Мониц продолжал активно исследовать влияние лоботомии на психику, за что даже получил в 1949 году Нобелевскую премию как человек, внесший вклад в излечение некоторых видов тяжких психозов.

Развитие концепции хирургических вмешательств

Идеи Моница заинтересовали и других врачей по всему миру. В Соединенных Штатах первую лоботомию провели Уолтер Фриман и Джеймс Уоттс. Но, в отличие от Моница, их методика была другой. Все вмешательство ограничивалось введением «ножа для рубки льда» через глазницу пациента к мозгу, после чего лобная доля рассекалась одним движением инструмента. Именно этот способ вмешательства позднее стал известен как трансорбитальная лоботомия. Для повышения результативности анестезия при операции вводилась с помощью электрошока. И, как и Мониц, его американские коллеги объявили об успешном завершении эксперимента. Всего было проведено около 3500 операций.

Хирургический театр

Есть мнение, что Фримен был слишком рад возможности делать на законных основаниях трансорбитальную лоботомию всем пациентам без разбора. Он не завершал процедуру за десять минут — как-то мало для сложной операции на головном мозге, даже если бы это была самая полезная операция в мире…

Однажды он провёл 25 лоботомий за день. Именно он первым догадался «гуманно» применять электрошок, чтобы делать операции, пока пациенты были без сознания. Хуже того, иногда Фримен проводил лоботомию на обоих полушариях мозга просто чтобы покрасоваться. Невозможно точно сказать, скольким людям он сломал жизни.

Распространение и популярность психохирургических операций

Вскоре новые методы лечения психически больных людей уже широко применялись во многих лечебницах. Не обошло это явление и Советский Союз. Исследования в области психохирургии тогда проводили на 400 больных. После изучения ряда операций было выявлено, что последствия для психики человека после лоботомии очень тяжелые, кроме того, свою лепту внесла необоснованность данной теории и весьма противоречивые результаты исследований. Как следствие, в 1950 году лоботомию официально запретили в СССР.

Но в некоторых странах, таких, как Индия, Норвегия, Финляндия, Бельгия, Франция, Испания и Швеция, лоботомия практиковалась до конца 80-х годов. Большой вклад в развенчание мифа о полезности таких операций внес созданный в Америке Комитет защиты человека от психохирургических и поведенческих исследований. Он был образован в 1977 году. Этот орган постановил, что операция «лоботомия» является способом управления меньшинствами и отдельными людьми, а также объявил ее малоэффективной согласно результатам исследований. Хотя и было признано, что незначительный процент операций привел к положительным результатам.

Осложнения лоботомии

• инфекционные осложнения (менингиты, энцефалиты);
• эпилептические припадки;
• нарушения контроля над функцией тазовых органов (мочеиспусканием и дефекацией);
• мышечная слабость в конечностях (парезы и параличи);
• утрата чувствительности;
• речевые расстройства;
• значительное снижение интеллекта, эмоциональная тупость (больных после операции сравнивали с домашними животными, называли «овощами»);
• резкое увеличение массы тела;
• летальный исход (до 6 % от всех случаев).

Как видим, не всегда устранение психических заболеваний методом лоботомии было сопоставимо с остальными «эффектами» таких операций. Да и если быть до конца откровенными, то далеко не всегда лоботомия излечивала и от психиатрической болезни. Согласно статистике, для трети прооперированных пациентов операция была бесполезной, для еще одной трети сопровождалась тяжелыми осложнениями, и лишь еще одна треть больных получала какой-то лечебный эффект.

Технология проведения

Разобравшись в том, что такое лоботомия, для чего нужна подобная операция, стоит немного упомянуть и о методике ее проведения.

Поскольку биологически мозг способен справиться с некоторыми незначительными повреждениями, удаление лобных долей без трепанации черепа вполне можно провести без значительного вреда. По своей сути, лоботомия – это настолько простая операция, что ее может выполнить даже человек, который не обладает специфическими медицинскими знаниями. Вся операция делилась на три этапа:

• Первый этап – участок кожи над глазом разрезался, предварительно нужно было обработать его анестетиком. Вообще при подобных операциях не рекомендовали использовать наркоз, так как глаз должен адекватно реагировать на вмешательство.
• Затем под углом в 15020 градусов через глазницу вводился тонкий и острый инструмент. Простым движением вырезались лобные доли, а поскольку мозговые ткани невосприимчивы к боли, пациент ощущал только дискомфорт в глазном яблоке.
• После извлечения инструмента в надрез вставлялся зонд с трубкой для удаления крови и клеточных масс. Надрез зашивали, и пациент через неделю мог возвратиться к нормальному режиму жизни.

Информированное согласие

В наши дни врачи должны сначала сообщить пациенту о том, что будет сделано, каков риск и возможные осложнения, и только потом начинать сложное физическое или умственное лечение. Но во времена лоботомии у пациентов таких прав не было, а к информированному согласию относились небрежно. Фактически, хирурги делали всё, что хотели.

Фримен считал, что психически нездоровый пациент согласия на лоботомию не может дать, так как не способен понять всей её пользы. Но так просто доктор не сдавался. Если он не мог получить согласие от пациента, он шёл к родственникам в надежде, что согласие дадут они. Что ещё хуже, если пациент уже согласился, но в последнюю минуту передумал, доктор всё равно делал операцию, даже если приходилось «отключить» пациента.

Альтернативы

К счастью, после того как было объявлено, что лоботомия – это варварское и бесчеловечное преступление против человека, появились более гуманные способы излечения психически неуравновешенных и больных людей. Все чаще стали прибегать к ранее популярной электрошоковой терапии, также был синтезирован препарат «Аминазин», который показал гораздо большую эффективность. Да и вообще, психофармакология стала более активно использоваться для лечения, а физическому воздействию на мозг придали второстепенное значение. Протесты очень многих родственников и друзей тех, кому сделали лоботомию, наконец-то были удовлетворены.

Наблюдение за пациентами

Мониш лечил пациентов и следил за их поведением всего несколько дней после того, как разрывал связи в их головах. Многие считают, что критерии для определения того, стал ли пациент на самом деле нормальным, были предвзятыми: очень уж хотел врач, чтобы результат был положительным. Поясним: Мониш обнаружил улучшение состояния у большинства пациентов, потому что хотел обнаружить именно это. Фримен же, хоть и практиковал, возможно, более варварский метод, но работал с пациентами и после операции. Он не бросил их до самой своей смерти.